Властелины Мироздания - Страница 36

Лес к которому они стремились, по-прежнему выглядел таким же далеким как и раньше. Вольф не верил, что его конь, хоть он и был великолепным зверем, сумеет доскакать до него.

Его шкура стала темной от пота, и он тяжело дышал.

И все же он мчался вперед, машина из прекрасно закаленной плоти и духа, которая будет бежать, пока у нее не лопнет сердце.

Теперь полукони пустились в полный галоп и постепенно настигали их. Через несколько минут они оказались на расстоянии выстрела из лука. Несколько стрел, выпущенных в преследуемых, вонзились в траву, поэтому после кентавры воздерживались от стрельбы, так как увидели, что луки были слишком неметки при скорости и неровности с которой мчались лучники и мишени.

Вдруг Кикаха издал восторженный вопль.

— Не снижайте скорости! — крикнул он всем. — Да послужит вам Дук АкджауДимиса!

Вольф не понял его, пока не посмотрел, куда указывал палец Кикахи. Перед ними, полускрытые высокой травой, находились тысячи земляных холмиков. Перед ними сидели существа, похожие на полосатых собак прерий.

В следующую минуту Хровака проскакали в колонию, а полукони — сразу за ними. Поднялись крики и вопли, когда лошади и кентавры с треском падали, ступив в ямы. Рухнувшие животные и полукони лягались и пронзительно кричали от боли в сломанных ногах. Кентавры непосредственно позади первой волны вставали на дыбы, чтобы остановиться, а те, что скакали следом, врезались в них. На минуту по границе поля прерийных собак распространилась куча переломанных и лягавшихся четвероногих тел.

Полукони, достаточно удачливые, чтобы оказаться далеко позади, остановились и смотрели на своих застрявших товарищей.

Затем они осторожно потрусили вперед, внимательно следя, куда ставят копыта.

Тем, кто сломал руки или ноги, они перерезали глотки.

Хровака, хотя и сознавали, что имело место у них за спиной, не задерживались посмотреть. Они гнали дальше. Но с уменьшившейся скоростью. Теперь у них имелось десять лошадей и двенадцать человек. Жужжит Как Пчела и Высокая Трава скакали вдвоем с теми, у кого лошади не сломали ноги.

Кикаха поглядев на них, покачал головой. Вольф знал, что он думает.

Ему следовало бы приказать Жужжит Как Пчела и Высокой Траве слезть и бежать на своих двоих, иначе не только они, но и подобравшие их воины неизбежно будут настигнуты. Затем Кикаха сказал:

— К черту все! Я их не брошу!

Он притормозил, поравнявшись с ними. Коротко поговорив со скакавшими в тандеме, он снова поравнялся с Вольфом.

— Если они пропадут, так пропадем все вместе, — сказал он. — Но ты не обязан оставаться с нами, Боб. Ты должен хранить верность не нам. Для тебя нет никакой причины приносить себя в жертву ради нас и терять Хрисенду и рог.

— Я остаюсь, — твердо заявил Вольф.

Кикаха усмехнулся и хлопнул его по плечу.

— Я надеялся, что мы сможем добраться до леса, но нам этого не суметь. Почти, но не совсем. К тому времени, когда мы доберемся до того большого холма всего в полумиле впереди, нас снова догонят. Очень жаль. До леса-то остается всего лишь еще полмили.

Колония прерийных собак столь же внезапно осталась позади, как раньше выросла перед ними. Хровака побудили своих животных пуститься в галоп. Минуту спустя кентавры безопасно прошли через поле и тоже помчались на полной скорости. Преследуемые поскакали вверх по холму. На вершине они остановились, строясь в круг.

Вольф показал вниз по склону холма и через равнину на небольшую речку.

Вдоль нее рос лес, но его волнение было вызвано не этим.

У края реки сияли, частично загороженные деревьями, белые типи.

Кикаха долго смотрел, прежде чем сказать:

— Ценаква. Смертельные враги медвежьего народа. Впрочем, кто им не враг?

— Вот они выходят, — сказал Вольф.

— Их должно быть предупредили часовые.

Он показал на дезорганизованную группу всадников, выезжавших из леса.

Солнце отсвечивало с белых лошадей, белых щитов и белых перьев и искрилось на наконечниках пик.

Один из Хровака, завидя их, начал высокотонную воющую песню. Кикаха прикрикнул на него, и Вольф понял достаточно чтобы знать, что Кикаха велел ему заткнуться. Сейчас было не время для песни смерти, они еще обманут и полуконей и Ценаква.

— Я собирался приказать дать здесь наш последний бой, — проговорил Кикаха, — но теперь — нет. Мы поскачем к Ценаква, а затем оторвемся от них к лесу вдоль реки. Как мы отделаемся, зависит от того. решат ли оба наших противника драться или нет. Если один откажется, то другой нас уделает. Если нет… Ходу!

Пронзительно вопя «Уайя», они ударили пятками по ребрам лошадей и поскакали вниз с холма прямо на Ценаква.

Вольф оглянулся через плечо и увидел, что полукони мчатся по склону холма следом за ними.

— Не думал я, что они попадутся на это, крикнул Кикаха. — Много женщин будет выть сегодня в вигвамах, но не только среди медвежьего народа!

Теперь Хровака были достаточно близко, чтобы различить узоры на щитах Ценаква. Это были черные свастики, символ увиденный Вольфом без удивления. Крючковатый крест был на Земле древним и широко распространенным. Он был известен троянцам, критянам, римлянам, кельтам, норвежцам, индийским буддистам и брахманам, китайцам и по всей доколумбовской Северной Америке. Вольф равно не удивился, увидев, что надвигавшиеся индейцы были рыжими. Кикаха рассказывал ему, что ценаква красили свои черные локоны.

По-прежнему неупорядоченной массой, но сбитые теперь потесней, ценаква взяли копья наперевес и издали свой боевой клич, подражание клекоту ястреба. Кикаха во главе колонны поднял руку, подержал ее с миг, а затем резко рубанул ею воздух. Его конь развернулся налево и поскакал прочь, с последовавшей за ним цепочкой медвежьего народа, он — голова, а другие — тело змеи.